Когда-то джин какой-то жил.
И Соломон, мужчина пылкий,
Распив шампанского бутылку,
В неё беднягу посадил.
Чего-то с ним не поделил,
А может просто был не в духе.
Куда деваться от непрухи !
Вопрос в бутылке он закрыл,
Её печатью запечатал,
Печать в сундук огромный спрятал,
И тут же напрочь позабыл, -
Склероз у Соломона был.
В бутылке узник поутих.
Проходит год, и сто, и тыща…
Там теснота и скукотища,
Удобств, опять же, никаких.
И вот поклялся бедный джин:
Тому, кто вынет из бутылки,
Освободит его из ссылки,
Рабом бы верным он служил!
Года, столетия проходят,
А бедный узник тут как тут.
В бутыли темной дни проводит,
И ждет, когда его спасут.
Он озверел, и стал дурить.
И вновь поклялся, — не щадить
Того, кто вынет из бутылки!
И, после самой лютой пытки
Башку бутылкой проломить.
Года идут, века бегут,
Столетья стороной проходят,
А бедный узник тут как тут, -
В бутылке тёмной жизнь проводит.
Но всё, как сказано, проходит
(Изрёк всё тот же Соломон!).
Прошла и тьма, и тьма времён,
Алкаш какой-то утром рано
Нашел бутылку под диваном.
Он штопор вынул из кармана,
И пробку из бутыли — вон!!!
Но в это время из графина
Раздался сиплый голос джина:
«Закрой отверстие, мудак,
И не устраивай сквозняк!»
К чему я это рассказал?
Я в юности стихи писал,
Мечтая, кстати иль некстати,
Что я увижу их в печати.
Как некогда сказал поэт,
С тех пор минуло много лет.
Я сделался и стар, и сед.
Угасли дни былых затей,
Стал старше я, не став мудрей,
Стихи кропаю без затей
Лишь для себя и для друзей.
А если кто-то сгоряча
Мне что-то ляпнет про печать,
Ему отвечу я с ухмылкой,
Как джин ответил из бутылки:
«Закрой отверстие, мудак,
И не устраивай сквозняк!»