Он был блондин. Она – брюнетка,
Уже пожившая кокетка.
Но взгляд ее восточных глаз
Всех встречных приводил в экстаз.
К тому же был он из российских,
Типичный «валенок сибирский».
Она же счет вела кровей
Аж от сиамских королей.
Но он не признавал преград,
Был юн, усат и волосат.
И под балконом милой лады
На все лады пел серенады:
«Мария! Свет моих очей!
Отныне будешь ты моей!»
Он всех соперников гулящих
Свирепо разогнал по чаще.
Пройдоху, рыжего соседа,
Прогнал. Не дал и пообедать.
Хоть сам при этом пострадал,
Но все же к цели ближе стал
И пел он у ее дверей:
«Мария! Свет души моей!»
Да, был он парень хоть куда.
И Маня это оценила.
И взгляд лазоревый скосила,
Хоть и была весьма горда.
Увы! Родители мамзели
На это холодно глядели.
Они Марусю обожали,
Но очень строго содержали.
И от звонка и до звонка
Не отпускали с поводка.
Да, был мусье резов и мил,
Но им совсем не подходил.
Им не понравились манеры,
И дерзкая повадка сэра:
Он их однажды посетил,
По помещеньям побродил,
И запашок потом отсель
Был, скажем прямо, не Шанель.
Вот вам трагедия и драма.
Какой пример младым сердцам!
Рыдает дочь, рыдает мама,
Ревет, скрываясь по кустам,
Ретивый ухажер сиреной….
Его стремленье неизменно.
И все соседи подвывают,
Поскольку он им спать мешает.
Увы! И кискам счастья нет!
Зачем, зачем, о люди злые?!
Повсюду страсти роковые,
Как некогда сказал поэт.